Книга Последняя Золушка  - Наталья Костина

— Ага… — бормочу я, — ага! Чё-то вот эта девушка и вот этот юноша все время желают быть вместе! Вот он, график, как он есть… а вот реальный!

Я сижу прямо в кровати, обложенный бумагами и подушками. Вернее, подушками я подперт. Потому что проклятая голова таки кружится и болит, а в горизонтальном положении ее еще и тошнит! Или это тошнит не в голове, а в желудке? Но выходит-то из головы! Если Кире это сказать, она будет смеяться. Нет, не будет! Вообще ей ничего нельзя говорить! А то она и впрямь сговорится со Светкой и в город отправит! Я ей и так уже пожаловался, что в глазах режет… дурак! Что, не мог сказать, что это у меня от мелкого текста и просто нужны очки посильнее? Все-таки я уже мужчина пожилой, то есть поживший, да и… как попало поживший! Что наша жизнь? Игра… и график! И не дай бог запороть сроки, а сроки меня теперь везде поджимают! Ладно, чего тут думать — трясти надо!

— Света, пришли-ка мне вот эту девицу… ага, ту самую! Расспросить ее кое о чем хочу…

— Здравствуйте, милая девушка!

— Здравствуйте, Лев Вадимович!

Ишь, как у нее мое имя-отчество от зубов отскакивает! И вид совершенно ангельский, и запястья тонкие — такими ручками мужика весом под девяносто кэгэ не потащишь!

— Это ведь вы умершего нашли? Простите, что спрашиваю, — понимаю, что воспоминания не самые приятные, но…

— Я… я шла и увидела, что номер приоткрыт… и он лежал… и еще рука так вот — как будто он толкнул ее и тут и упал!

— Наверное, очень испугались? — говорю я сочувственно.

В мою собственную дверь без стука вваливается Светочка. Ну что ж, она тут хозяйка!

— Здрассь… — говорит она, тяжело дыша. — Вот, решила сама поприсутствовать!

Ну хоть поздоровалась! И то хлеб!

— Добрый день, Светлана Владимировна! — говорю я. — Вот, беседую с вашей подчиненной. Полина… как вас по батюшке?

— Ой, не надо! — зардевшись, хлопает ресницами эфирное создание. — Просто Полина.

— А скажите, Полиночка, вы с какой стороны шли? С пожарного выхода, что на улицу прямо ведет, или из холла?

— Из холла, конечно! — Девушка слегка напрягается. — Я пожарной лестницей не пользуюсь… никогда… почти!

— Ей там делать было нечего, на пожарной лестнице! — сумрачно бросает Светлана.

— А время какое было, не помните?

— Примерно полпятого… мне так кажется.

— В четыре двадцать она охраннику позвонила из номера, у него зафиксировано в журнале.

— А вы сразу позвонили в охрану, Полиночка?

— Ну… почти. Как увидела, что он лежит… Сначала я наклониться хотела и пощупать… ну, пульс… а потом подумала, что у меня медицинского образования совсем нет, надо скорее звонить, вдруг он еще живой, и, пока я щупать буду, медики могут опоздать…

— Ага! — сказала Светлана. — То есть что он совсем холодный уже, ты не поняла?

— Нет… — пролепетала девушка. — Я его… не трогала! А разве… пропало что-то? Мне… мне не говорили! Я… ничего не трогала! Никогда… ни деньги, ничего другого в мою смену не пропадало!

— Только твоя смена почему-то всегда с Лешкиной совпадает! — вдруг рявкнула на подчиненную хозяйка. — Не объяснишь почему? Вот… вот и вот! — Светлана, видимо, шла по тому же пути, что и я: сопоставила графики и сделала выводы. — И в прошлом месяце то же самое! Три раза ты менялась, когда вы были не в одну смену!

— А разве это запрещено? — Девушка дерзко вскинула глаза.

— Дело в том, — сказал я мягко, играя свою роль хорошего полицейского, — что если бы вы шли из холла, то вряд ли бы заметили приоткрытую дверь и руку за ней. Номер последний и как бы в нише, за полуколонной… увидеть щель можно, только если выйти с пожарной лестницы. Я проверял. А эта лестница как раз заканчивается у самой дежурки! Это, считай, противоположный конец здания. Оттуда неудобно возвращаться на ваше рабочее место… Или вы были не там, где положено, а именно в дежурке? С охранником Лешей?

— Ну, была! — созналась девица. — Ну и что? Обычно ночью все спокойно… особенно под утро! Все уже спят, никто не вызывает, и отлучилась я совсем ненадолго… Да, у нас роман! — сказала она уже с вызовом. — И мы взрослые люди! Мы занимались сексом, ну и что?

— В рабочее время! — тяжело припечатала хозяйка.

— Ну, оштрафуйте меня! Или даже увольте!

— Уволить я тебя всегда успею, это мне раз плюнуть! Только сначала ты мне расскажешь, как ты человека убила!

— Что?!.

— То! Ты что ж, меня и начальника охраны за полных дураков держишь?! Почему у покойного в шкафу мокрый костюм оказался и туфли тоже были насквозь мокрые?!

— Я… я не знаю! Может, он гулял! Потом пришел, переоделся… и умер!

— Как складно! Переоделся и умер! Только умер он в совершенно другом месте! Вот! — Светлана швыряет на стол перед девицей пачку распечатанных с телефона Киры фотографий. — Это ты никак не хочешь прокомментировать, а?! Говори, кто его убил, ты или Алексей?!

— Мы его не убивали! Леша сказал, он уже убитый там сидел! То есть не убитый, а мертвый!

— А чего Лешка на детскую площадку среди ночи поперся?!

— Он цвето-о-о-в хотел мне-е-е нарва-а-ать… — рыдает ангельской внешности горничная Полина. — Там еще-е-е-о ро-о-озы цве-е-ели… бе-е-елые!..

— Будут тебе и белые розы, и синие колокольчики! — мрачно обещает Светлана. — С бубенчиками!

Я вспоминаю, как тот же охранник Леша приволок мне огромный букетище для Киры, и мне становится жалко бедных влюбленных.

— Это совпадение, — говорю я. — Они, похоже, действительно ни в чем не виноваты.

— За каким чертом вы его в номер приволокли?! — не слушая меня, наседает на рыдающую горничную Света.

— Лешка сказал, что он, наверное, с ума сошел… в песочнице уселся среди детских игрушек… что у него от сердца в голове помутилось… или, может, у него ребенок когда-то умер и он его вспоминал… может, годовщина как раз была или что… И что если труп там найдут, будет скандал и его с работы выпрут! Почему не смотрел, куда гости ходят? А если просто в номере умер — это совсем другое дело… не подозрительно! Потому что, если подозрительно, весь персонал увольняют! И его, и меня, значит! А тут работы нигде вокруг нет! Особенно хорошей! Тут и чаевые дают, и вообще! А мы пожениться хотим! Я его люблю-у-у… — голосит возлюбленная охранника, романтической натуры и охотника дарить женщинам цветы.

— Как вы его в номер перенесли? Куда игрушки дели?